— А ты, праправнучек, как я погляжу, тоже яблочком закусить не дурак? Ну, не зря ж тебя, как и меня, Кальвадосом назвали. В нашу породу пошел: наша стать, наша холка, наша повадка. На, лови, это «мулен руж», у вас там, в России, такие и не растут небось. Да ты побольше бери, угостишь там сивок-бурок, своих приятелей.
Родаки-то мои, царствие им небесное и лугов им там зеленых, такие были кони, что — иго-го-о-о! Мамаша красотка белозубая, длинноногая, прибалтийских кровей, — Кальва, о как!
Это по-ихнему, по-литовски, значит «холм», а по-латышски-то «кузница». В общем, бегал дед к бабке на тот холм к кузнице, не иначе.Батяня Дос — жеребец шустрый, оперативности бешеной.
Мог стартовать с любого сектора, с любой дорожки, но приходил всегда первым и покрывал непокрытое. В родословной его каких только коней нет: и мексиканская Досита там, и испанская интерчемпионка Досанта, и датчанин был еще — Досик…А я как у них появился — смех и грех один.
Владельцем вот этого, видишь, замка был Жиль де Гувервиль. О яблоках он знал, наверное, всё. Какой сад у него был яблочный! Какие сидры и яблочные пироги повар готовил — копыта оближешь. И вот как-то устроил он тут в саду прием, прибыли к нему сам Генрих II с Дианой де Пуатье. На столике пышные теплые шарлотки и яблочный сок свежевымятый. А главное украшение — запотевший графинчик с чем-то янтарным. Жиль никому не доверял разливать его в фужеры — только сам, только сам. Диана, слегка пригубив, спросила: «Что это за божественный напиток?» А Жиль-то ему еще и название не успел дать. Задумался с бокалом в руке, огляделся по сторонам — и видит: Кальва пристроилась у лучшей яблони и уж чуть ли не половину урожая с нее ухрумкала, а шустрый Дос, как водится, оперативно так к ней подбирается…
— Кальва!.. Дос!!! — Жиль аж поперхнулся криком. Но разве их остановишь?
Так и родилось название напитка, который прославил Жиля на весь мир. А через двенадцать лун появился на свет и я, его тезка.
Ты, милой, яблоко-то ешь, ешь. Чего это ты его укусил да бросил? Эх, ну так я и знал. Уж, почитай, лет десять вижу кругом понадкусанные яблоки — и думаю: наша кровь, наша повадка».
