Юлькины записки

[Сеньора]

Екатерина Роженко.
Уникальна. Если она видит перед собой х..й, она так и скажет: "х..й"! Громкая, ужасно шумная, маленько сумасшедшая, любительница выпить, пожрать и снова выпить. Неугомонная, яркая и нестандартная. Замечательный врач для обожаемых домашних зверюг, и, как мне кажется, любит их больше, чем людей. А я ее люблю именно за неугомонность, за глупый и нелепый патриотизм, за искренность и честность, за то, что таких бескорыстных людей, как Катька, с огнем не найти. За то, что она, как выяснилось, отличный компаньон в путешествии, готовый со смехом и улыбкой встречать любые невзгоды. И еще я ей очень благодарна за то, что она долго и упорно лечила мою собаку. И за то, что дала ему уснуть и не мучиться. Кать, ты такая одна.

[Сеньора]

Через месяц мы будем в Узбекитстане. Думаю, что обе потом порадуем перлами - как литературными, так и фотографическими. Поездка обещает быть нестандартной... )))

[Zeev]

порадуем перлами

Ждём-с! Плодотворной поездки!

[Алг]

Поездка обещает быть нестандартной..

на верблюдах?

[Сеньора]

Верблюды в планах тоже есть, но тут уж как получится. Нестандартность заключается в том, что все предыдущие и мои, и юлькины, и совместные (несколько краткосрочных на дачу и одна прошлогодняя в Италию) были всегда чётко распланированы: вот билеты на самолёт, вот - на поезд, вот - бронь гостиницы, вот - аренда машины, едем по плану: столько-то дней - тут, столько-то - тут, столько-то тут, а сейчас у нас есть только билеты на самолёт, а всё, что случится с нами от трапа до трапа, пока неизвестно даже нам.

[Сеньора]

Монолог Коти.
21 августа, 9:12
Звать меня... да какая разница, наверно, как-то звали, когда я котенком был.
котя
А так все больше Котей. Котя-Котя - я и приду. Приду, значит, хозяин мой или рыбки мне даст, или чего с автолавки принесет, если во вторник дело. Колбасы там, или даже окорочок куриный. Но это если он выпьет, так-то окорочок у него не выпросишь. А как выпьет после автолавки - ну тут и окорочок, и колбаски. А как трезвый - ну тоже ничего. Молока даст, творожку, хлебушка покрошит туда - ничо, есть можно. Ну когда хозяйка-то на ногах была, так та и каши вкусной даст, и сметанки. А потом заболела совсем, сначала ходить плохо начала, из дому выйдет, бывало, сядет на скамейку, и плачет, плачет чего-то. А то разговаривать начнет со мной: мол, как же, Котя, мы с дедом молодые были, деревня полна народу была, и скота много, и поля засажены. А вон сейчас земли сколько , и все бурьян да трава, коровушка только наша и осталась. Да три дома в деревне живых.

Ну вот она так посидит, поплачет, а дед мой Егор Иваныч и огород, и корову, и свинью, и поесть приготовить. А что он там наготовит, кашу такую все одно не сварит. Ну ладно, баба Лида совсем что-то испортилась, но пока дед Егор на ногах, так и мне ничего было. Дед-то у меня крепкий еще, и огород, и корова, и свинья;

да и два сына евонные - один, Колька, в Красном, другой, Толька, в Лукине, километра два от нашей деревни - все помогут деду. Да сам-то дед еще крепкий был! Бывало, приедут к нему с этого, как он говорил-то, с Лянграду, а и то не к нему, а к бабе Липе. К Олимпиаде Мирофановне, значит, к соседке нашей. Она-то исчо ничо, молодая, всего восемьдесят третий год ей. А и то уже ни корову, ни порося не держит. А к ей дочки приезжают все время, помогают. Ну кошечка у ей, Шурка - очень мне интересная особа.

Ну вот, приедут. Одна-то такая баба гладкая, одетая хорошо, только все дед Егор говорил - и что это она куртку себе кожаную не купит? А я так думаю - ни к чему ей эта куртка, чай, не по ветру гуляет. Машина-то у ёй хорошая, там тепло, небось. А так баба уважительная, дед Егор много с нею разоваривал, называл ее "подруга моя старинная" да все за жопу щипал; все рассказывал, как он до Берлину какого-то дошел пешком, да как его в совецкое время все уважали да от колхоза отправляли в Лянград свининой торговать. Летом, бывало, сидят на скамейке у гаража, беседуют, значит. Тепло летом-то, хорошо. Не то что зимой, когда дед Егор выпимши и дверь не откроет спьяну. Ну что тогда, приходится у порося ночевать, порося-то - он тёёплой.

Ну да ладно, эта, с Лянграду - баба хоть сама и сытая, а с понятием: то Коте принесет мяска, то шариков каких-то. Странное дело, хрустят, а вкусные, и жрать после как поешь долго не хоцца. А потом еще моду взяла к нам с мужиком ездить, ну так тот тоже ничего: карасиков наловит в пруду - а они вкусные! - угостит; или чего с магазину притащит. А так развлечениев больше и нету, если только к Муре к бабе Липиной сбегать; дык она тоже чаще трех раз за год не соглашается. Никакой культуры в нашей деревне нету. Да и людей-от больше на осталось, только дед Егор да баба Липа.
Нет, ну раньше-то, когда я почти что котенком был, в деревне нашей побольше народу было; ну и в каждом доме кошечка какая-никакая есть. Ну я и не скучал особо. А нынче вот только дед Егор да баба Липа остались.
Да вот по зиме, ну снегу еще много было, хозяйка, Лида моя, умерла.
Дед Егор вроде так ничо, держался. А сам все сядет и плачет. В марте опять эта с Лянграду приезжала, он ей все жаловался, жаловался. Мол, один совсем, мол, только автолавка раз в неделю - а так если только кто из сынов заедет. А в марте эта приехала, ну они с ей и с ейным мужиком к Егору в гараж, как обычно.

Он ей - у меня там бар. Бар, бар... Что там, бутылка водки на полке, да горстка конфет с автолавки. Ничо, сидят, выпивают. Плачет все дед Егор-то. Что ей плакаться-то, она на три дня приехала, а потом в свой Лянград и уехала.
Ну лето и пришло. Дед Егор мой-от что-то совсем грустной стал. Порося накормит, корову подоит - и ляжет, лежит. Поесть им сварит - и плачет, мол, кому все оно надо. С Липой встренутся у автолавки, ну поговорят - держится, ничо. Так то только по вторникам, раз в неделю. Чаще-то автолавка не ходит к нам.
А тут лег спать вечером, а утром и не встает. Лежит, говорить совсем не может. Плачет. Ну и мычит немного. Ну день-от он пролежал так, у яво все телефон звонил - ну это прибор такой, по какому он все с кем-то говорил. А как он говорил, кто яво знает. Кто яво там слышал, как - от нас же даже Лукино километра два. Чудеса.
Ну к вечеру Толька с Лукина приехал. Начал тож куда-то по телефону этому звонить. Приехал и Колька с Красного, да не на своей машине, а на белой такой, с крестами красными. Деда моего в эту машину положили да с Колькой вместе куда-то и свезли. А Толька тож выпил полстакана; потом погрузил в свой газон, или как его, порося, потом корову навязал сзади, потом меня в кабину забрал и в Лукино повез.
Я-то прожил у его, у Тольки, с неделю. Думаю - не оченно тут. У Тольки у самого два кота, да две кошки. Да вот еще пес такой злющий, ну дикой прям, дак яво и звать - Дикий. Мне так не очень понравилось. Думаю - отправлюсь домой-ка, там все повольнее. А потом деда мово туда привезли. Егор-от мой так все и мычит. Только глазами показыват, мол - на стакан посмотри, значит, пить охота. Да еще и ноги у яво нету. Вот пустое как есть место под простыней. Нет уж, думаю, я с Егором с моим останусь. Ладно что еды не остается после Толькиных-то котов, ну куда я деда-то брошу мово?
А потом утром дед-от мой лежит, весь холонной, мертвай, значит. Не дышит. Я уж так и так пытался, и полизал, и лапой яво, и покричал-помяучил - нет, не встает ён. Помёр, значит, совсем.
Ну я вот собрался и пошел в Серебренково к себе. Что мне тут без деда-то делать.
пришел, значит, ну лапы-то болят. А дом заперт, и во хлеве пусто - порося нет, дак и пусто, и холодно. И дед мой мертвай лежит в Лукине.
Ну а тут и Колька приехал с Красного, дом отпер, сел на скамейку у дома. Мне еды положил в миску, а сам плачет. Ну и я без аппетиту. Колька выпил рюмку, сидит. Тут эта, с Лянграду приперлась. Ну мне шариков, как у ей положено, дала. Шариков поел, вкусные. Тож, значит, улыбается, а сама кривится. Мол, нет больше дед Егора. Муж ейный - мол, никто тебя больше за зад не ущипнет. А чо, дед Егор-от - он такой был, как видит бабу в соку - тут же ее то щипнет, а то и за ухо чмокнет. Выпили все, конфетами закусили. Вот что за радость в конфетах - ну никак не пойму; нет бы карасиком или хоть окорочком куриным!
Ну пришли все, плачут. Толька приехал с Сашкой лукинским - поехали на кладбище, яму копать. Сидят, выпили, ну Колька тоже с ими.
Закопали деда мово в субботу. Потом посидели, помянули - так это у их называется. Выпили, значит.

Ну и бабы Липина дочка-то говорит: все, мол, мам, онна ты тут в деревне не останешься. Заберем тебя к себе в зиму.
А эта, с Лянграду, мол - правильно, окнечно, нельзя тут одной старухе зимовать. А только, значит, и эта деревня умерла. Все разорят, разворуют. Считай, как на двойных поминках сидим.

А я вот думаю: я-то исчо тут, или как? Я-то здесь живу? Значит, есть еще живая душа в Серебренково! Или нет?

[Сеньора]

Три истории о бомжах.
9 сентября, 0:03
Уж даже и не знаю, к чему мне вспомнились три маленькие, просто крохотные, и даже не истории - так, историйки. Да, о бомжах, о маргиналах и, несомненно, алкоголиках. Происходили они в разное время, и никак между собой не связаны. И ни в одной из них ни один опустившийся бомжик не читал наизусть Гейне в подлиннике (хотя, клянусь, я видела такого типа, грязного, вонючего и бородатого, который, сидя на ступеньках закрытого на ночь ювелирного магазина при свете витрин читал то ли Герцена, то ли Горького). Правда, иногда он засыпал, стукался лбом о стекло витрины, и именно это и стало причиной того, что сработала сигнализация, и вот мне пришлось вылезать среди ночи из кровати и по звонку с пульта охраны выезжать в магазин, директором коего я тогда была. Но это не история. Истории дальше.

История первая.
Было лето 1992 года, я была глубоко беременна моей дочерью Светой. Кто дохаживал последние месяцы беременности жарким и душным летом - меня поймет. Пузо лезет на нос, на пузо не лезет ничего, на распухшие и отекшие ноги смотреть грустно, дышать нечем, ходить удается только вперевалку, как утка. В общем, печальный и тяжко дышащий дирижабль. И вот этот дирижабль едет от мамы из Озерков до себя, то есть до Просвета. Кто понимает - там ходу пешего дай бог минут на 10. Но ходить дирижаблю по имени Юля тяжело, и дышать на ходу совсем невмоготу; и поэтому дирижабль Юля неспешно вплыл в трамвай. А в трамвае - ну вот такая ерунда, все сидячие места заняты, пара человек стоят, в том числе и дирижабль. Дирижабль в ту пору был молод и скромен - это сейчас бы я подошла к любому ближайшему взрослому мужику и громко потребовала бы встать, дабы уступить место беременной женщине. И главное дело, все мужички такие сразу кто в книгу, кто в газетку, кто в окно уткнулся. Ну офигеть же, что там в российский экономике творится, кто убил пастора, и вооон какая забавная собачка другую забавную собачку трахает! И вот стою я, значит, да там две остановки и ехать-то. Стою у средней двери себе, и тут... С одного из задних сидений встает мужичонка и кричит мне, улыбаясь беззубым ртом: "Девушка, идите садитесь!" Бомжик натуральный, пиджак у него уже пятую жизнь доживает - весь в пятнах и нитках каких-то; и нечесан он; и перегар от него такой... ммм... свеженькой.
О черт, как мне было... стыдно. Ужасающе, отвратительно стыдно за всех прилично одетых, нормально пахнущих, грамотных лиц мужского полу, которые так тщательно делали вид, что напрочь не видят явно беременную женщину. Которые в этом крохотном эпизодике оказались гораздо в меньшей степени мужчинами, чем гадко пахнущий и плохо одетый бомж.

История вторая.
Беременность благополучно завершилась, у меня родилась хорошенькая и здоровенькая девочка. И было девочке Свете уже четыре-пять годиков. А мне, значится, 22-23. И так уж получилось, что я одновременно работала в библиотеке и училась на заочном в славном Институте культуры. И не надо мне рассказывать про прачечную, я этот анекдот слышала стопиццотмильонов раз, как и любой выпускник этого ВУЗа. Ну и в общем-то это было несколько напряжно, а если добавить до кучи лежачую свекровь, за которой приходилось и простыни стирать, и какахи выносить, то понятно, что жизнь мне медом не казалась, уставала я как собака примерно. И как-то так вышло, что моя драгоценная сестра отчего-то решила зиму провести в нашем родовом гнезде в деревне Воцко, и даже, помнится, в припадке любви к крестьянской жизни завела козу. И вот моя сестра предложила - а пусть Светка твоя со мной в деревне побудет! А что - воздух свежий, молоко, прогулки без ограничений, в доме теплая печка, а жратву ты нам привозить по выходным будешь! Я долго не думала, я согласилась сразу. И по пятницам, уйдя с работы или с учебы, бежала по магазинам, потом на электричку, пару часиков в холодном вагоне, потом пешочком пять км - и вот я в деревне у теплой печки, сестра приготовит к моему приезду еды, дочка радуется, все хорошо. Ура-ура!
В одну из пятниц, пришедшуюся как раз на время зимней сессии, я сдала какой-то зачет, потом, голоднющая и злющая, понеслась в магазин возле Витебского вокзала, потом уже бегу к билетным кассам, и тут внезапно вспоминаю - а хлеба! хлеба-то не купила! Ну и сворачиваю за хлебушком к ближайшему ларьку, благо их тогда много было. И вот стою, значит, я у ларька, в одной руке тяжеленная сумка, в другой вторая, в третьей сумочка с документами и деньгами; пытаюсь одновременно достать кошелек и ничего не уронить и не потерять. И тут подходит ко мне здоровенный бомж. Одет он - мама родная! Какая-то жуткого видя и явно женская кофта, подпоясанная фланелевым поясом; ободранные штаны, тельняшка; а на ногах - резиновые сапоги, совершенно дырявые, через дыры явственно видны ужасающе грязные ноги. На улице под минус двадцать, между прочим! Зима! И вот это волосатое существо, жизнерадостно улыбаясь, протягивает мне какой-то обтерханный пакет и эдак заговорщицки говорит: "Слышь, хозяйка! Ты загляни только!" Заглядываю автоматически в пакет, сама не понимая, на фига оно мне. В пакете лежат: заботливо завернутая в газетку селедка, довольно приятно пахнущая, аккуратненько белеющая очищенная луковица, и едва початая бутылка какой-то дешевой водки, опять же заботливо заткнутая газеткой. Я совершенно охреневаю, поднимаю глаза... Это - по-другому не сказать - пребывающее в диком образе создание приплясывает от холода, при этом все так же жизнерадостно улыбается и сипит все тем же тоном: "Ну вот посмотрела, да? Селедочка, луковка, водочка! Целый праздник, понимаешь? А хлебушка нету! Ну тебе ж не жалко, а? Половинку черного купи мне - и у меня праздник!"
О ччёрт... как мне стало завидно! Вот честное слово, меня в этот момент пронизала искренняя и чистая зависть! Зимний вечер, я стою на вокзале, уже неимоверно уставшая, мне еще трястись два часа в промерзшей электричке, а потом пять километров переться до деревни с тяжеленными сумками, причем половину дороги по задницу в снегу, потому что тропинка через лес не протоптана. И ничего не меняет тот факт, что на мне зимние сапоги и шуба, и шапка, и варежки, и шарф; и у меня есть работа, и я учусь в ВУЗе; и у меня есть где жить - все равно я устала, устала как собака! Все, чего мне хочется - это в тепло, есть и спать. А тут вот стоит человек - и у него нет ни черта, ни одежды, ни жилья; есть только пакетик с селедкой, луковкой и водкой. И правда, целый праздник! И вот сейчас будет у него половинка черного - и все, жизнь удалась! Заберется в какое-нибудь теплое укрытие - и праздник у человека!!!
Купила я ему половинку черного. И поехала у деревню, к теплой печке, дочке и сестре.

История третья.
Совсем короткая.
Первый муж принес мне как-то цветущую фиалку в горшочке пластиковом. Я что-то была зла на него, и, видать, не на шутку, потому как взяла и выкинула эту фиалку ко всем чертям с четвертого этажа в окошко. Муж обиделся и демонстративно свалил из дома, что-то дня аж на три, как припоминается. Ну да бог с ним, не о нем речь. А мне после его уход стало фиалку-то жалко. И я решила пойти вниз к подъезду и посмотреть - может, еще можно цветочек спасти. Спускаюсь... А там стоят два бомжика явных, мужеского полу и женского. И вот Он эту фиалку подобрал (а даже и горшочек не треснул, она и не помялась в общем-то!), и так заботливо отряхивает цветочек, и улыбается - и Ей так немного застенчиво протягивает. И Она стоит, и тоже улыбается, и столько счастья на ее лице! И так это было трогательно и жалко одновременно...
Ничего я не сказала, посмотрела на них и пошла себе домой восвояси.

[илиада]

Когда сыну было 4 года с небольшим, он упал с ледяной горки и раскусил язык. Сотового у нас тогда не было, искать телефон было дольше, чем добежать до травмпункта, который был совсем рядом. Там нам тут же вызвали скорую и отправили ждать в коридор.
А там был просто слет вышеописанных граждан.
К нам подошла непрезентабельного вида дамочка и стала громко охать, всем видом изображая сочувствие и заинтересованность. Сереге это очень не понравилось, но он мог только постанывать и дергать с психу ногами. Поэтому я, в самых вежливых выражениях (исконно русские выражения мне как-то не даются ) попросила её отойти, тк ребенку это неприятно. Раз попросила, два. Тетенька меня просто не желала понять.
А рядом сидел мужчина, настоящий мужчина. И не важно, как он был одет и чем от него пахло, тк он на чисто русском языке объяснил дамочке куда ей нужно пойти. И это сработало.
Я от всей души сказала ему спасибо. Дальше все сидели в тишине и покое.

[Сеньора]

На профессиональную тему. Розничные продажи.

jolly_roger_y
9 октября, 10:44
Зашла я как-то с подругой в магазинчик женского белья. Ей, извините за подробность, нужны были трууусики. И у нее, понимаете, был определенный набор требованиям к этим трууусикам. Она, опять же извините, барышня пухленькая, аппетитная, и трууусики ей были нужны типа "панталончики". Ну а что тут такого, скажете вы? Еще она отчего-то не хотела покупать панталончики в огуречик-цветочек, а хотела просто беленькие. Ну или телесно-бежевые. В общем, пристойной расцветки. И еще - вот наглость-то! - она прям как дура упёрлась: хочу, грит, тока хэбэ, а синтетику всякую, в которой попе жарко и Мариванна задыхается, не жалаю, и всё тута! Ну вроде бы тоже вполне нормальное пожелание, белье из хлопка всяко приятнее, чем, извините, из синтетики. Ну и размер, как вы понимаете, не 44-46, а побольше немного. Размеров на несколько побольше. Подытожим: белые либо бежевые трусики типа "панталончики", из хлопка, ну и размер чтоб подошел. Что тут такого недостижимого, спросите вы?
И вот заходим мы, значит, в магазин. Не обувной, не парфюмерный - в магазин женского нижнего белья. Продавщица, симпатичная барышня с несимпатичным выражением лица, дежурно интересуется, что нам подсказать. Подруга четко выдает набор требований к предполагаемому бельишку. Барышня за прилавком вытаскивает на прилавок СИРЕНЕВЫЕ ШОРТИКИ размера примерно 42-44 и из натуральной синтетики. Подруга терпеливо и спокойно объясняет, мол это - не совсем то. А точнее - типичное "не то". Нужны БЕЛЫЕ/БЕЖЕВЫЕ ПАНТАЛОНЧИКИ, размер 52, ХЛОПЧАТОБУМАЖНЫЕ. Продавщица обиженно хлопает глазами. Достает такие же, но бежевые - уже лучше, но все равно не то. Подруга говорит ей "спасибо", мы собираемся уходить. Туточки продавщица изволила выйти из летаргии и как-то посодействовать продаже. Она обиженно заявляет: "Ну и что, что размер маленький - они же растянутся! А что синтетика - ничего страшного, это супер-вау-микро-фибра, она даже лучше, чем натуральная ткань, она не рвется!" Подруга терпеливо говорит - мол, нет, спасибо, но в синтетике мне жарко, потею я в ней.
В ответ - коронная фраза продавщицы: "Так Вы мойтесь и трусы стирайте почаще!"
Я утащила подругу из магазина, пока она не очухалась и не въехала с ноги в лицо бедной безмозглой курице за прилавком.

А я могла бы, да, очень хотелось.

[Сеньора]

Мда. Я тут припомнила, как мясо пожарила...
Так вот, как правильно готовить мясо. Помыла-порезала, обжарила, сложила в кастрюлю. Лучку туда, чесночку. Сделала томатный соус, залила им, поставила тушить. А пока оно тушится, решила в комнате почитать книжку. Через какое-то я проснулась и поняла, что что-то не так – в квартире не очень хорошо пахнет! Кинулась посмотреть, что же такое стряслось – мама дорогая!!!! Кухня полна дымом настолько, что не видно окна на просвет. Сплошной сизый дым! Излишне говорить, что это сгорело мясо… На часах, кстати, была половина четвертого утра. Я просто заснула, а мясо продолжало себе готовиться, ну и приготовилось до состояния очень каменного угля.
Я настежь распахнула окно, выключила плиту, и кинулась открывать двери на балкон и на лестничную клетку, зажимая рот и нос мокрым полотенцем. Дым клубами повалил на улицу, в кухне стало возможно еще не дышать, но хотя бы видеть. Через полчаса дверь на лестницу было решено все-таки закрыть. И тут раздался звонок – соседи интересовались, что стряслось. Я, извиняясь, объяснила, что вот, мясо готовила, случайно заснула, оно сгорело, вы уж простите… и так далее. Успокоенные соседи ушли, через 10 минут в дверь позвонили следующие. И так в течение часа восемь человек, которым несчастная и без того я, расшаркиваясь, рассказывала трагическую историю испорченного мяса и погибшей кастрюли.
К половине шестого утра все стихло, кухня немного проветрилась, соседи, обматерив меня, пошли видеть прерванные сны. Я решила сделать то же самое, улеглась в кровать, но не тут-то было – под окном с диким рычанием начал работать двигатель какой-то машины. Повертевшись несколько минут, я поднялась и хотела было выглянуть в окно, просто посмотреть, какая сволочь мешает спать, но не успела, потому как снова раздался звонок в дверь.
Открыв дверь, я увидела несколько человек в противогазах – представляете, пять утра, открываешь двери – а там стекла и хоботы! На заднем плане маячила бригада скорой помощи.
Кто-то из соседей без лишних раздумий вызвал ко мне пожарных, скорую, ну и заодно милицию. Причем пожарных расчетов прибыло аж три!!! Когда, уже чуть не рыдая, я объяснила в очередной раз, что нет, никто не горит, все в порядке, уже почти проветрилось, просто вот мясо пережарилось немножко, меня попросили показать это самое мясо. И когда пожарные увидели кастрюльку, на дне которой с веселым звоном погромыхивали угольки, бывшие некогда мясом, могучий хохот нескольких мужских глоток потряс тишину ночной лестничной клетки. Сняв противогаз и утирая слезу, один из доблестных борцов с огненной стихией спросил: «Вы, девушка, называете это «немножко пережарилось»? Тогда «сгорело дотла», по-вашему, это как?»
Милиция и скорая, плюнув, уехали, а пожарные остались заполнить какой-то акт о том, что опасности здоровью и жизни нет. Я предложила им чаю (все равно уже не до сна) – они, переглянувшись, согласились. Я поставила чайник, заварила чай, нарезала бутерброды, достала варенье, в общем, проявила себя радушной и заботливой хозяйкой. Сердца суровых огнеборцев оттаяли, они сели пить чай (ага, все три расчета!), и тут дверь комнаты распахнулась и на пороге возникла моя дочь, отроковица в ту пору четырнадцати лет от роду. Доня мирно проспала весь переполох, дым в дальней комнате ее не тревожил. И изумление ее, когда она увидела толпу мужиков, в начале седьмого пьющих чай с ее матерью, было, прямо скажем, велико!
Когда же я под дружное ржание трех пожарных расчетов коротенько обрисовала ситуацию, дочка, пожав плечами, сказала: «Мам, ты в своем репертуаре!». Улыбнулась и пошла в душ.

[Сеньора]

Ничто не предвещало беды. Просто я за каким-то иксом решила помочь Сереже пилить дрова бензопилой "штиль" (название пилы немаловажно). Стоит отметить, что всю свою сознательную жизнь я к бензопилам, бензогазонокосилкам и прочей механической ерунде не приближалась на пушечный выстрел, мотивируя это тем, что мужским делом должны заниматься мужчины. Это было моим незыблемым принципом.
А вот и не надо было изменять принципам! Мужик есть в доме? Есть. Вот и варила бы ему молча шти, дура. Потому что я и сама не успела понять, как пальцы оказались под шиной бензопилы. Много крови, больно. Быстренько забинтовали - бинтовала, надо заметить, мама, потому что Сережа от вида перепиленного пальца начал бледнеть и дурнеть. Поехали в травму - за рулем я, потому что Сережа успел выпить сто грамм - и осудить его я не могу, ибо кто ж знал, что я захочу сунуть пальцы в пилу.
Из травмы направили во Вредена, ибо только там специалисты-кистевики принимают круглосуточно. Во Вредена поехали уже на Сережиной машине. Там прооперировали, поставили металлоконструкциии.
Все хорошо, друзья мои! Через 5 недель снимут металл, палец пришили. Верьте врачам. И не изменяйте своим принципам.
Да, видимо, в организме не хватает железа.
И да, технику безопасности я знаю как свои восемь пальцев.
И иммобилизация на 5 недель - это значит, что я не мою посуду и не готовлю.
В остальном - все хорошо.
Тем, кто интересуется, скоро ли появятся новые заметки, отвечу так: как только привыкну хорошо печатаь левой. А то правой-то у меня сегодня и подпись получалась как у старушки, позавчера окончившей курсы ликбеза.
Так что звоните, пишите)))
А кстати, сегодня в автобусе я с окровавленным гипсом ехала стоя. Одна. Все остальные сидя, и хоть бы кто уступил место. Люди, если гипс не на ноге - все равно уступите место. Просто потому что человеку в гипсе больно. Ему всяко хуже, чем вам.
Завтра поеду на машине.
P.S. Почему названгие бензопилы "штиль" важно? Потому что доктор, пришивавший мой палец обратно ко мне, сказал, что "Уралом" или "Тайгой" можно бы было навредить гораздо сильнее. А "ШтилЁм" - аккуратненько, почти как болгаркой. А Серега-то как раз колебался, "Штиль" ему брать или "тайгу" - благо и то и другие есть. Повезло мне, выходит.

Я, знаете, долго раздумывала, куда пойти учиться работать. И выбрала место работы, максимально отвечающее моим увлечениям и склонностям, а именно - сеть салонов ортопедических товаров. Костыли, трости, полиуретановые бинты типа "целлакаст", корсеты для позвоночника, реабилитационные товары, ортопедические стельки и так далее.
Ровно после недели работы в этой сети, кстати, я снова оказалась в гипсе. Это я так, к слову.
Как справедливо было замечено Катькой, ортопедия относится к области традиционной медицины. А вот люди, люди, работающие в ней... ооо! Это сплошные специалисты в области энергетических потоков, открытия чакр, третьих глаз. Если верить новым коллегам, то абсолютно все вирусы изобретены современными фармацевтическими компаниями в погоне за сверхприбылями. Чума тоже. Домашние животные чувствуют ментальный зомбирующий эффект рекламы, поэтому при появлении на голубом экране немедленно начинают громко лаять и выть; надеюсь, кошки хотя бы не лают. Все, что с нами будет, уже кем-то определено и записано в специальной книге. Если при приеме лекарственных препаратов водить эбонитовой палочкой вокруг тела, то "гораздо более лучше усвояются лекарства, до трёхста процентов!"
Всякого рода пара десятков чудодейственных рецептов есть, как мне кажется, в запасе у всякого (ну или почти всякого). Ладно еще всякие травы, тут я в общем-то не могу не согласиться - мать-и-мачеха действительно помогает от кашля, а настоянные на водке березовые почки правда отличное местное обеззараживающее средство. Но вот как с помощью кварца (то есть песка!) с водой можно избавиться от запора??? У меня нет ответа. И почему мой несчастный палец срастется быстрее, если вокруг него многажды провести стаканом с водой, где утопилось серебряное кольцо? Один из чудесных способов избавления от многих недугов, кстати - лечение продуктами виноделия, или винотерапия. Положим, тут я тоже спец, как и в водкотерапии, ну и в коньякотерапии. При многих недугах помогает - проверено лично! Особенно от депрессии и повышенной тревожности. Теперь вы поняли, почему я такая позитивная и абсолютно невозмутимая?
Встречаются на новой работе также и медиумы. Они приоткрывают завесу будущего, ну а прошлое для них - вообще прочитанная книга!
В общем, общую обстановочку вы уяснили.
А сегодня у меня подскочило давление и жутко разболелась голова. До дикой тошноты, до отвращения к самому факту наличия на моих плечах этого чугунка с болью. И как на грех, ни единой таблетки "от головы" в сумочке не обнаружилось. Произошло это на самом первом с утра занятии по ортопедии. Превозмогая боль, я честно старалась уяснить, чем Hallus valgus отличается от Hallus varus, и могу похвастаться - мне это удалось. Однако страдание на моём лице отпечаталось достаточно явственно, чтобы в перерыве меня начала лечить вся группа. Мне делали акупунтурный массаж, пытаясь найти ту самую "точку". Мне водили по спине и загривку волшебными массажерами и игольчатыми валиками. Тёрли уши. Разминали шейно-воротниковую зону. Одна из коллег подошла ко мне, вперила в меня острый пронзительный взор и, вытянув растопыренную пятерню к моему лицу, загробным голосом произнесла: "Ей уже лучше! Я это чувствую!"
Лучше ни хрена не стало.
Едва-едва допершись с работы до аптеки, я купила спазмалгон, фуросемид, лекарство от повышенного давления. ВЫпив все это, я для верности накапала валерьяночки (ну нравится мне запах валерьянки!). Через двадцать минут мне стало полегче. Вот сейчас пишу эти строки - и вроде как совсем неплохо.
Хочется надеяться, что маркетинговая политика нашей компании разрабатывается не с помощью спиритических сеансов...

[Сеньора]

И ведь у неё непереносимость железа (ну, пусть и хирургической стаои) - снова всё загноилось...

[Сеньора]

И ведь у неё непереносимость железа (ну, пусть и хирургической стали) - снова всё загноилось...

[Алг]

хотела убить дубль, убила оба

[Сеньора]

Я как раз оба сообщения вижу.